Записка о казачестве
Казацкий вопрос
Состояние казачества (как и всего русского населения) на Северном Кавказе можно характеризовать как уже состоявшеюся катастрофу. Данная катастрофа является разноплановым многосторонним явлением, включающим этнокультурную, демографическую, экономическую, межэтническую, административно-правовую и иные составляющие. Кони катастрофы казачества лежат в советской национально-культурной политике и административной политике.
Что есть казачество
Казачество является особой этнокультурой группой, входящей в русскую народность со своей культурой, особыми формами социальной жизни и мировоззренческо-ценностными установками военно-мобилизационного характера.
Исторически казачество на Северном Кавказе с 60-х годов XIX в. состоит из Терского и Кубанского казачеств, объединявшихся до революции в территориально-административное понятие «Войска». В современно время понятие «Терское казачье Войско» и «Кубанское казачье войско» используется только различными казачьими организациями, которых набольшими являются «реестровые» казачества – прогосударственные структуры, берущие обязательство нести государственную службу, и «общественники» - провозглашающие независимость от государства. Атаманами реестрового ТКВ является В. Бондарев, «общественного» ТКВ М.Инкавцов.
Кроме них существует множество мелких организаций, претендующих на представление интересов казачества. В редких случаях (станица Павлодольская Моздокского района РСО-А), низовые территориальные объединения казаков регистрируют себя как независимое юридическое лицо.
Набольшее количество членов имеют финансируемые государством «реестровики». «Общественники» имеют некоторый авторитет и влияние среди этнического кубанского казачества, среди терского они авторитета практически не имеют, являясь маргинальной структурой.
«Реестровое Казачество», являясь госструктурой, взяло на себя обязательство нести «государственную службу», но в каких формах она должна осуществляться, до сих пор не определено. Практическое применение казачеству не найдено и не ищется. Со времен воевавшего два месяца в Первую Чеченскую войну «батальона имени Ермолова» военных подразделений из казаков не создавалось. Несмотря на многолетние обещания, не созданы казачьи подразделения в армии, не созданы казачьи отряды самообороны в местностях с повышенной этнокриминальной обстановкой. Функции «реестровых войск» сводятся к проведению «кругов», парадам, «строевым смотрам» и застольям. Организационная работа сведена к минимуму.
Никакой культурно-просветительской и образовательной работы не ведется. В Ставрополе издается просветительская газета «Казачий Терек», в которой старательно обходятся все «острые моменты» общественной жизни, как то межэтническое противостояние в Дагестане и на востоке Ставрополья, геноцид казачества в Чечне и Ингушетии и т.п. Фактически, и в случае «реестровиков» и в случае «общественников», казачье движение сводится к кучке профессиональных атаманов-функционеров и малочисленной «свите» из «особо приближенных». А так же эпизодически собираемым группам «активистов», выходящих на дежурства у церквей, ездящих в форме на «круги» в качестве «униформистов». Собственно низовое этническое казачество «от земли» участие в «жизни казачьих войск» не принимает, оно живет своей жизнью и заботами, граничащими с элементарным выживанием. Из «низовых» казаков «активистов», по праздникам одевающих форму, бывает десять–двадцать человек на станицу в 3000 – 4000 человек населения. Современные «казачьи войска» как серьезная общественная сила это фикция. Оглашаемые цифры в десятки тысяч потенциальных «сабель» – это лишь цифры розданных удостоверений, не более. В реальности у «казачьих общественных структур» счет идет на сотни активных членов. Не более.
Культура
В советский период, в основном проводилась политика сглаживания этнокультурный особенностей казачества и в настоящее время этнокультурные отличия его от общерусского населения крайне слабы, самоидентификация его как особой социокультурной группы, за крайне редкими региональными исключениями, почти отсутствует. У большинства населения даже исторически казачьих местностей понятие «казак» ассоциируется именно с членами современных казачьих организаций и имеет в целом негативную, насмешливо-ироничную коннотацию.
В настоящее время терские казаки, как исторически сложившаяся этнокультурная общность, сохраняются лишь на уровне отдельных станиц в Дагестане и, частично, в районе Кавминвод. В других республиках РСО-А, КБР, этническое казачество смешано неказачьим населением и практически не имеет от него заметных ментально-культурных отличий.
Собственно казачья культура мертва, аутентичная песенная культура на бытовом уровне заменена эстрадным ширпотребом. В тех случаях, когда на деньги местных администраций создаются казачьи ансамбли, то за образец берется Кубанский казачий хор под управлением Захарченко: омерзительный и примитивный эстрадно-масскультный кадавр. Потенциал подлинной казачьей культуры в деле реального возрождения казачества не используется, о реальном казачьем фольклоре население представления не имеет, к тому же духовные запросы низового этноказачьего населения и не идут дальше репертуара Захарченко и соответствующих по уровню «казачьих» песен Розенбаума.
Интеллектуальный потенциал у современного казачества практически отсутствует, можно сказать что одной из черт современного казачества является воинствующий антиинтеллектуализм.
В казачьем движении нет людей способных к интеллектуальному дискурсу современного уровня. Крайне мало людей могущих внятно излагать идеологические принципы казачьего движения, или просто вербально сформулировать проблемы и задачи конкретного момента. Людей с высшим образованием в казачьих организациях крайне мало, а те что есть, в большинстве, имеют военное, милицейское, сельскохозяйственное или техническое образование. Гуманитариев, тем более специалистов со степенями ничтожно мало, а те, что есть, как к.и.н. Э.Бурда, к.и.н. Фетисов вытесняются на периферию движения и подвергаются травле.
По регионам
Дагестан
В современном Дагестане имеющее трехсотлетнюю историю терское казачество стремительно исчезает. Миграционные процессы, связанные с массовым исходов горных дагестанцев на равнину, приводят к «затоплению» казачьих земель конфессионально и культурно чуждыми, а зачастую прямо враждебными, этносами. Мигранты-переселенцы приносят свои формы хозяйства – в основном пастбищное скотоводство, что практически уничтожило традиционное для казаков земледелие и виноградарство. В Дагестане происходит «цивилизационное вытеснение», при котором главным фактором исчезновения казачества является не прямые притеснения, а «конфликт цивилизаций»: невозможность нормальной жизни в иноконфессиональном, иноязычном и инокультурном окружении.
Чечня
Казачество практически уничтожено. В исконно казачьих станицах казаков осталось единицы, как правило старики-пенсионеры. Небольшая часть всевозрастного казачьего населения осталась в станицах Наурской и Ищерской. Там еще есть дети-казаки, посещающие школу. В Чечне есть «реестровая» казачья организация, возглавляемая атаманом Черкашиным. Все чеченские «реестровики» стоят на содержании у Рамзана Кадырова и являются декоративным элементом его свиты.
Ингушетия
Из проживавших там до 1992 года 30 000 казаков сейчас никого не осталось. В отличии от Чечни в свите нет даже «декоративных казаков» президента Евкурова. Употребление слова «казак» находится под запретом. «Деказакизация» Ингушетии была четкой и спланированной акцией, проведенной в течении нескольких месяцев 1992 года.
РСО-А
Славянское казачество задавлено структурой «Аланского казачества», входящего на правах отдела в «реестровое ТКВ». «Аланское Казачество» было создано для юридического оформления военизированных структур осетин (в основном южных), возникших в ходе ингушско-осетинской войны 1992 года. Эти «карманные» структуры пользовались поддержкой администрации РСО-А, и служили защите административно-клановых интересов. В конце концов, им были подчинены и казачьи организации казаков-славян, чьи предки, в отличие от новоявленных «аланоказаков», были этническими казаками. В результате этническое русскоязычное казачество в Северной Осетии задавлено, реального авторитета не имеет и постепенно деградирует. Атаман в «Аланского республиканского казачьего округа ТКВ» Х.К. Едзиев.
КБР
Этнические казаки сосредоточены В Майском и Прохладненском районах. «Реестровики» объединены в «Терско-Малкинский казачий округ». Казачьи организации кроме охраны церквей во время богослужений ничем себя не проявляют. Несмотря на то, что из республики наблюдается массовый исход славянского населения, руководство ТКМО никаких проблем не видит, и ни к кому претензий не высказывает. Три атамана вошли в Парламент КБР. На похороны недавно убитого в своем доме атамана города Тырныауза на приехал ни один атаман.
Ставрополье
Наиболее благополучный для казачества регион. В районе Кавминвод сохранились отдельные станицы с преобладанием этнического казачьего элемента и с сохранением реальных казачьих традиций. В районе Кавминвод, идет «скрытое противостояние» с армянскими и карачаевскими этногруппировками, активно вытесняющих славянское население из экономической сферы, а в ряде случаев и территориально. Есть определенное напряжение и в отношениях с ногайцами. Но в последнее время возникло резкое противостояние с чеченскими и дагестанскими бизнес и криминальными структурами, пытающимися взять под контроль этот регион. В восточных районах Ставрополья, как и в Дагестане происходит наплыв переселенцев из Чечни и Дагестана. Экономическая и социальная жизнь на грани коллапса: горцы практически не подлежат ни внутриобщинному, ни правовому контролированию, а в случае с чеченцами они фактически ведут «войну на выживание» славян, по тем образцам которые были опробованы в Чечне и Ингушетии в 90-е годы. Недавние события в Зеленокумске наглядно показали положение вещей в регионе.
К случаю в Зеленокумске. О некоторых вопросах казачьей самоорганизации
Военно-организационная составляющая является частью традиционной казачьей ментальности. Подспудно она сидит в каждом этническом казаке, даже у не называющих себя таковыми. Так же казаки способны к самоорганизации на традиционной основе.
Однако проявляются эти черты только в периоды внешней опасности. Спокойное и безмятежное бытие гибельно для казачьей ментальности. В случае современного Северного Кавказа, на фоне общей деградации и исхода русского населения, в проблемных районах есть тенденция к славянской самоорганизации в форме «казачьих общин». При этом состоят они, зачастую, не из этнических казаков. Как правило, такие казачьи «группы самоорганизации» имеют номинальную или весьма слабую связь с вышестоящими структурами. Но часто создание таких групп проходит через вступление в «реестровое войско». Благодаря вхождению в «реестр» можно легально собираться группами, носить камуфляж и т.п. Именно низовые сплоченные «группы самоорганизации» и могут в определенных случаях противостоять этнопреступности, чему пример – случай в Зеленокумске. Власти северокавказских республик и исламистско-террористическое подполье в отношении казачества трогательно едины: они тщательно отслеживают и стараются в зародыше ликвидировать реальную, недекоративную славянскую самоорганизацию. Независимых, по настоящему пытавшихся защищать интересы людей казачьих атаманов убивают (Дагестан), избивают в милиции (Адыгея), шельмуют и через провластных марионеток изгоняют из казачьих организаций т.п.
Реальной угрозы современное казачество никому не представляет, эффективный контроль над движением идет через «прикормленных» атаманов-марионеток, полностью контролируемых местными элитами и центральными властями. Реальное «казачье движение сопротивления» на Северном Кавказе идет на уровне дисперсных, организационно разобщенных «малых групп», не имеющих ни харизматичных лидеров, ни внятной общей идеологии.
